[broom-broom]

Всё...в дребезги!
Порвать, вывернуть!
И жизнь - выбросить,
Забыть попросту!
Идти некуда,
Кругом серость стен...
Я в бешенстве!
Бежать...а зачем?
Словно столб стою
Среди пустоши,
Пылью времени
...заметаемой.
Я бежать хочу!
Только некуда...
Бросить это всё,
Мне не нужное!
И чеканя шаг,
Завернувшись в плащ,
Навсегда уйти...
Не прощаяся...

@темы: .Шляпа, Стихи

---

сахарными слезами плакать…

[.ники]

тёмным тёмным шоколадом
по глотку, кусочку яда
выжигает, ставит метки
пальцы тонкие в разетку
и осколки… судьбы…
души…
и без чести..
не разрушить…
чистой рваной раны в сердце…
*падающий звук*
разбился…
сахарными слезами плакать…

@темы: Солнечный ветер...., Стихи

---

В ночь

[.ники]

дорога опять таже. странно
не прощайся. уходи. ты ранен.
прямо в грудь. я сожгла твои руны.
старые записи. наши альбомы.
я стёрла память. ну что ж. тебе больно?
больно, я знаю
ты слышишь…
довольно?
Хочешь ещё?
в твои рваные раны
волью свои мысли…
солью - стаканами…
и твои глаза будут болеть
от ЯРКО- чёрного
ты уходи. не прощаясь. до скорого!
ведь мы там втретимся
чёрными крыльями
Переплетёмся
Быстро.
Насильно.
Слепнуть от страха за жизнь твою… не хочу…
ты уходи.
я потом может подойду…

@темы: Солнечный ветер...., Стихи

---

Как всегда, под настроение...

[Nakatama]

Кровавою рекой течёт закат,
И гарь сердец заполонила небо.
Пожизненно испачкана рука,
Холодной сталью в кулаке монеты.

Осколки льда насквозь пронзают сердце,
Они острее твоего клинка,
И чёрным пеплом вниз душа осела,
Ей не взлететь теперь наверняка.

Сломались крылья, и напополам
Сейчас весь мир... Но нет, вокруг спокойно...
И с плеч пропала в краткий миг зола –
Последний знак того, что ты такое

На пальцах не увидишь и следа,
Клинок надёжно спрятан в складках ткани...
Ты сделал шаг... И вот уже года
Не сходишь с тонкой и опасной грани.

Всё время звон кинжала и монет
Ласкает твои уши неустанно.
Душа сгорела, и замены нет,
И сердца тоже... Для чего? Как странно...

@настроение: хуже некуда

@темы: Lady KaGe KiTaY, Стихи

---

Дверь была не заперта

[Nakatama]

Возьми моё сердце, возьми мою душу –
Я так одинок в этот час, что хочу умереть!
Мне некуда деться, свой мир я разрушил;
По мне плачет только свеча на холодной заре.
(«Ария»)

Я поднималась по лестнице, размышляя над тем, куда направляюсь. Кажется, номер шестьсот шестьдесят шесть, но я не уверена. Разве бывают квартиры с такими номерами? Поднявшись на площадку, я ахнула – прямо на меня смотрела огромная чёрная дверь, напомнившая мне крышку гроба. Я никогда не была у него раньше, но ошибиться было невозможно. Кроме того, на чёрной коже матово светились три бронзовые шестёрки.
Дверь была не заперта. Я тихонько постучала, но лишь молчание было мне ответом. Однако я знала, что он там, и в мои намерения не входило отступать.
- Можно? – я тихонько приоткрыла дверь.
- Да, входи.
Дан сидел на диване. Его голос ничем не выдавал его, но его чёрные волосы были всклокочены ещё сильнее, чем обычно, а на щеках блестели дорожки невысохших слёз. Он плакал. Заметив меня, Дан быстро вытер лицо рукавом – не в его правилах было демонстрировать другим свою слабость, ведь он считал слёзы непозволительной слабостью. Его чёрные глаза были, как всегда, бездонны.
- Заходи, - повторил он.
Я сделала несколько шагов и присела рядом с ним:
- Я не помешаю? – пустой вопрос, дань формальной вежливости.
- Нет, что ты.
Какое-то время мы сидели молча: он – погружённый в свои безрадостные мысли, я – размышляя, для чего же я пришла.
- Ты уже знаешь, - наконец прервал тишину он.
Я молча кивнула. Да, я уже знала о том, что они расстались с Алёной, знала, что был нешуточный скандал, что он ушёл из дома в одном только плаще и с тех пор там не появлялся. Я не знала только одного – почему я сидела здесь. Почему я пришла именно сюда, чтобы утешить его? Алёна переживала их разрыв не менее тяжело и нуждалась в утешении и поддержке ничуть не меньше, хотя и не признавалась в этом. К тому же она была моей лучшей подругой, а он… он… Мы никогда не были любовниками, и Дан вряд ли мог бы им стать – я уже встретила любовь всей моей жизни, и у нас всё было прекрасно. Он не был моим другом – мы слишком много ссорились и слишком много молчали, чтобы быть друзьями. Слишком мало мы доверяли друг другу, и слишком мало откровенности было между нами, чтобы нас связали столь тесные узы. Мы были просто неплохими знакомыми – он почти ничего не знал обо мне, а я – о нём. Так почему же я пришла именно к нему? Этот вопрос пока оставался без ответа.
Дан молча сидел рядом, уронив голову на руки. Он изо всех сил старался не заплакать, но слёзы всё равно катились по его щекам. Хотелось как-то помочь ему, таким он показался в тот момент одиноким и беззащитным. Я пододвинулась поближе, обняла его и начала гладить по голове, как маленького мальчика. Моя близость и искреннее участие заставили его нарушить тишину.
- Мне так плохо, - произнёс он, не поднимая головы.
- Я знаю, - я продолжала задумчиво перебирать его густые волосы. – Но это пройдёт. Всё на свете проходит.
- Да… наверное… Но сейчас… Я не могу вернуться, но я не могу уйти насовсем. Я люблю её, понимаешь?
- Конечно. Но такая любовь жестока, - мне никогда не удавались слова сочувствия, но обычно интонация и тон доносили до других нужный смысл. – Рано или поздно она убьёт тебя.
- Пусть. Я не могу заглушить в себе это чувство. Я таким родился, таким я и умру.
- Ещё рано.
- А что мне ещё остаётся, если я не нужен ей? Что мне делать?
- Надеяться, верить и ждать, - я вздохнула. – Я знаю, что это трудно, но это поможет достигнуть цели.
- Но она не изменит своего решения! Так что мне не на что надеяться, не во что верить и нечего ждать!
- Тогда надо просто жить.
- Жить… Это так трудно, когда не знаешь, зачем… - силы окончательно покинули Дана, и он разрыдался, уткнувшись лицом мне в колени. – Почему?.. почему она так несправедлива ко мне?..
- Я не знаю. А что случилось в этот раз?
- Всё то же: она ждёт, что я стану идеальным во всех отношениях, но я не всесилен. Я не могу стать тем, кого она во мне видит… - слёзы нескончаемым потоком лились по его щекам.
- Плачь, - я продолжала гладить его по голове. – Ты счастлив, что ещё умеешь это.
- Почему? – всхлипнул он.
- Слёзы – великие утешительницы в печали, - я смотрела сквозь стену и не видела её. Сама я не плакала уже много лет – не было повода. Всё было либо очень хорошо, либо так плохо, что спасти могли только решительные действия. Тогда было не до слёз. – Они унесут её с собой и оставят лишь воспоминания. Плачь, если ничто больше не может помочь тебе.
Скрипнула дверь. В возникшем проёме мелькнуло чёрное платье. Несколько томительных секунд гость мялся за дверью, но потом она открылась. Чёрный струящийся шёлк мягко прошелестел по полу. Чуть склонив голову, Алёна внимательно рассматривала Дана. Стояла тишина. Я почувствовала себя лишней и поднялась. Уже на пороге я услышала её голос, всего несколько слов.
- Я пришла, - произнесла она сдавленным шёпотом. – Пришла за тобой.
Они помирились, и на какое-то время в нашей компании вновь воцарился хрупкий мир. После этого случая Алёна осталась моей лучшей подругой, но друзьями с Даном мы так и не стали. Однако этот случай не идёт у меня из головы. Я никак не могу понять, почему всегда такой аккуратный Дан в тот день не запер за собой дверь. Почему?

@музыка: Ария - Возьми моё сердце

@настроение: лиричное

@темы: Проза, Lady KaGe KiTaY

---

не очень складно, признаю сама.

[Фея в укропе]

Не одиночить в полуночной квартире –
За стенкой где-то папа спит.
Идет рассвет, и в тихом мире
Листва легонько шелестит.

Болтает, видимо…А что еще?
Не спать же полночью в морозе…
Поплакать, рассказать стишок,
Потанцевать, людей поносить…

Мне скучно, право. Ночь легка,
Как нелегка поэта доля.
Набор стандартен: ночь, Луна,
Стук сердца, раны в соли…

Ну, может, кофе не хватает.
Но вдруг – зачем? Ведь полуночить
Вдруг станет скучно. Не летает
Тот, кто привык судьбу пророчить.

Не всякому дано заснуть в постели,
Когда такой рассвет идет навстречу.
Ну все, мучитель, хватит канителить.
Пора ложиться спать. Уж скоро вечер

Через каких-то шестнадцать часов.

@темы: как жаль, Эммаги

---

Одиночество

[Nakatama]

И снова пустынно и одиноко,
Одиночество ранит, как в сердце клинок,
И друг далеко - не перемолвится словом,
И ты понимаешь, как всё в жизни условно.

Пространство и время, расстоянья и дали...
Какой бы мир вы ни загадали,
Между часом и веком, на душе коль темно,
Не найдёте различья - всё смешалось давно.

Быть одному - это страшная участь.
Чашу эту невозможно выпить, не мучась,
Час растянется веком, но жизнь - лишь минута,
Она бесконечна, но смерть не минуешь.

И вновь одиноко, вокруг никого,
Ты - призрак, но понял ты вдруг, отчего
Ты жизнь потерял, и, чтоб выйти из круга,
Отыскать тебе надо пропавшего друга.

И вот уж века летят, как мгновенья,
Но нет тебе дотоле забвенья,
Пока не найдёшь в необъятной Вселенной
Того, кто душевную рану излечит.

@темы: Lady KaGe KiTaY, Стихи

---

[А.Л.]

Дорогие мои ТовариСчи, доброго Вам времени суток!

Приветствую сразу всех, кто к нам заглянул и остался с нами. Вы все - молодцы!!


Многие из вас просят критики, что ж, специально ради вас, мои дорогие и любимые я начала поиск критиков, и этот поиск уже приносит свои плоды))

Сразу предупреждаю

Критикам можно практически всё, так как они критики.

---

Королева Рабов

[EternalFreedom]

Королева Рабов,
Твое имя утеряно в страхах толпы подчиненных,
Ты сильнее придуманных ими же древних богов
Ты слабее себя,
той, что верит словам побежденных.

Твой Король – твой Палач.
С эшафота, что троном назвали, ты смотришь на мир.
Став Любовницей Смерти, в награду не знаешь покоя.
Ты услышишь убитых тобой раздирающий плач,
Искажающий веру в иллюзию равного боя.

Только Он все поймет,
И посмотрит без страха в слепые глаза Королевы,
Твой приходит черед,
Ты разрушишь все то, что считала когда-то святым,
Покоряться не станешь законам, пусть даже иным,
И разрушишь ученьем рабов сотворенные стены.

Навеяно серией "Меч Истины" Терри Гудкайда

Примете к себе? Я мазохистка, то есть любитель жесткой критики)
Внимаю)

@темы: Eternal Freedom, Стихи

---

Ночь-убийца

[insanelikeyou]

И опять стихи...

Ночь завяжет глаза шелком
И пройдется по коже плетью.
Не успеешь понять толком,
Как опутает мысли сетью.

По запястьям скользнет бритва,
Оросив подоконник кровью.
На холодных губах - молитва,
А глаза затуманены болью.

Тихо в небе мигают звезды,
Как-то бледно и безнадежно.
Развернуться уже поздно,
Продолжать идти прямо - сложно.
(c) insanelikeyou

@темы: insanelikeyou, Стихи

---

Дождь.

[Nakatama]

Этот рассказик я уже выкладывала, правда в другом сообществе... Там меня разнесли в пух и прах, но он мне очень нравится, и друзья говорят, что он неплох. Прокомментируйте пожалуйста... Мне это нужно.

Исчез, как будто бы виденье
Ты чёрным облаком. В пути
Во тьму тебе спасенье,
И прозвучало лишь: «Прости!»
(авторское)

Скандал начался внезапно. Вроде всё было хорошо, я всё объяснил ей, и она, вроде поняла. Вот она подошла ко мне, и вдруг:
- Вон! – мою правую скулу ожгло жёстким ударом.
- Но Мин…
- Я сказала вон! Ненавижу тебя!
Понурив голову, я вышел на улицу. Шёл дождь, холодный и серый. Липкие струи стекали мне за воротник, рубашка насквозь пропиталась влагой, но мне было всё равно. Я шёл, не разбирая дороги, не глядя под ноги. Мне было всё равно, куда идти. Погода в точности соответствовала моему состоянию – дождь. Серый, холодный, неживой.
Я тащился по тёмной мокрой улице и размышлял. Мысли вились в одном и том же безрадостном круге: «Мин… Моя Мин… Я так люблю тебя… За что же?.. За что?» Она была для меня всем, и вот теперь этого смысла не стало в моей жизни. Мин… Как же я буду без тебя?
Дорога упёрлась в кованую ограду, и я остановился. Тупик. Впрочем, мне было всё равно, и я опустился на размокшую землю, прислонившись спиной к холодным прутьям ограды. Чего? Это было неважно. Всё вообще потеряло смысл.
Я никуда не торопился – жизнь превратилась в бесконечный дождь. Капли стекали по волосам, заливали лицо, падали на руки, но я не чувствовал этого. Мин… Моя Мин… Серое низкое небо плакало вместе со мной.
Холод пробрал меня до костей, но я всё сидел и смотрел в темноту. Жизнь больше не имела цели, а всякое действие лишилось смысла. Вокруг была непроницаемая тьма. Свет погас в тот момент, когда Мин покинула меня. Мечты, надежды, чаяния, желания – всё разбилось. Ничего больше не было. Я был один в пустом и холодном мире. Время остановилось.
Неожиданно мне на плечо опустилась рука в чёрной перчатке.
- Эй, - позвал голос из темноты.
Я оглянулся. Никого не было видно, и даже это прикосновение не придавало реальности происходящему. Казалось, что чёрная перчатка одиноко парит в воздухе, не принадлежа никому.
- Эй, - вновь произнесла пустота.
- Что тебе?
- Что ты здесь делаешь?
- Ничего. А что-то должен?
- Меня позвали. Это ты?
- Нет.
Я продолжал всё так же безучастно вглядываться во тьму. Он расхохотался. Перчатка сильно сжала моё плечо:
- Поднимайся. Идём!
- Куда?
- Узнаешь.
Перчатка – или всё же рука? – исчезла с моего плеча. Я промок до нитки и смертельно устал. В мире остались лишь одиночество и пустота. Я кому-то понадобился. Какая разница, зачем, и куда меня зовут?
Послышался громкий скрежет. Я обернулся и увидел распахнутые ржавые ворота. Кладбище. Тёмный силуэт манил меня туда. Мелкие капли дождя шипели по мрамору надгробий, стучали по дереву крестов, стекали по моим волосам. Силуэт протянул мне руку. Я сделал шаг вперёд и растворился во тьме. Шёл дождь. Холодный и серый.

@темы: Проза, Lady KaGe KiTaY

---

Снегопад

[insanelikeyou]

Авторские бредни о насущном. Однополые отношения. Гомофобным личностям не читать.

Алан раздраженно фыркнул и плюхнулся в кресло перед компьютером. В голове толпились злые мысли, горло саднило от «чересчур громких несогласий», как называла это Дами, его сестра. На самом же деле – банальная ссора, выяснение отношений с криками и, слава всем богам, без битья посуды, коей в этом доме и так дефицит.
За спиной хлопнула дверь, и Алан обернулся. Комната была пуста, равно как и вся квартира. Он остался один… Встал, распахнул окно и сел на низкий широкий подоконник. Черная сигарета в тонких белых пальцах. Дым - серпантином в бархат неба.
- За что ты так? Ведь я же не виноват, что пришлось уехать, - выдохнул блондин в прохладный английский воздух. Изо рта вырвалось облачко пара, бледное, еле заметное… И Алан вспомнил декабрь. Хлопья, сыпавшиеся с черного-черного неба, хруст снега под ногами, теплые руки на своей спине, под курткой. И мягкие губы.
- Я буду любить тебя вечно…
- Даже когда растает снег?
- Даже…
- И когда распустятся листья?
- Конечно.
- А если кому-то из нас придется переехать?
- Даже тогда я буду любить тебя. Всегда. Вечно. До и после. Понимаешь? – Джон начал сердиться.
- Понимаю, не злись.
И ангельские перья на длинных ресницах.
- Ты же обещал! Ты говорил, что будешь любить меня! – крикнул Алан в ночь, срывая голос окончательно. – Только слова растаяли вместе со снегом… - уже тише.

Прошло время, та ночь выцвела в памяти англичанина. Работа, работа, работа… На воспоминания совсем не оставалось сил.
Алан сидел на диване, укутавшись в плед, и читал. На кофейном столике завибрировал телефон. Слишком громко, раздражающе.
- Да?
- Подойди к окну, - короткая фраза и гудки.
Незнакомый номер, но разве можно не узнать голос? Блондин быстро направился к окну, раздернул занавески…
Снегопад. Самый настоящий. Рождественский снегопад из белых лепестков роз. И с высоты второго этажа прекрасно видно темную фигуру Джона.
- Я буду любить тебя вечно.
(c) insanelikeyou

@темы: Проза, insanelikeyou

---

Время-доктор

[insanelikeyou]

Время капает,
Как песок, льется.
То ли падали,
То ли нет, звёзды.

То ли сыпалось,
То ли нет, время.
Так уж выпало
Я тобой бредил.

Позабыть нет сил.
И любить тоже.
у кого б спросить,
Кто кому должен?

Так уж выпало,
Все долги роздал.
Время сыпалось
И пьянил воздух.
(c) insanelikeyou

@темы: insanelikeyou, Стихи

---

Нота "до"

[insanelikeyou]

На ноте «до» вдруг сердце захлебнётся.
Мосты и письма сожжены дотла.
В ладонях стынет музыка, и рвётся
Та нить, что нас с тобой оберегла.

Мы знаем всё: ремёсла и дороги,
Мы всё умеем: ждать, бросать, любить,
Из слов слагать язвительные строки,
По лезвию судьбы (пера) ходить.

И только одному не научились:
Когда ладонь, доверчиво-тепла,
Врачует боли - те, что уместились
На сердце и на кончике пера.

И, маски карнавальные меняя,
Швыряем /прочерк?/ блядские слова
И ничего уже не усложняя,
Не ищем ни тепла, ни колдовства.

На ноте «до» вдруг сердце захлебнётся
Меня (в чужих) не видно зеркалах.
Я зябну, стыну… Мягко улыбнётся
Тот, кто берёг меня - на небесах…
(с) insanelikeyou

@темы: insanelikeyou, Стихи

---

Посвящвется Е*****и

[insanelikeyou]

Сидишь в немой тиши опять,
И ждешь его звонка,
Как жаль, что время вспять,
Не повернуть! Его: «Пока»
Звучит в твоих ушах,
Кто знал, что будет так?
Но ты, стыдясь, в его словах,
Искала смысл. Пустяк!
Гудки пошли, и вдруг тебе
Так страшно стало, почему?
Ведь в этой нежной темноте,
Ты отдавалась лишь ему…
За что же он клянет тебя?
За что он вечно зол,
Опять произнесешь: «Фигня!»
И стерпишь вновь позор.
Забудешь. Время пролетит.
В один ужасный день,
Он в дверь тихонько постучит,
Мелькнет немая тень.
Затащит он тебя в кровать,
И будит снова секс,
Ему наверно не понять,
Животный свой рефлекс.
Ты будешь долго рассуждать,
Он вещи заберет,
Опять он скажет тебе: «Бляdь»,
И навсегда уйдет.
Пройдут года, его все нет,
Но ты смиренно ждешь,
Ты вспоминаешь кабинет,
Тот, где ты водку пьешь.
Ты вспоминаешь нежность рук,
Которыми ласкал,
И ты не слушаешь подруг,
Берешь опять бокал.
Пьешь. Вдруг глухой звонок.
«Он умер, только не грусти…»
А в тишине один гудок…
И мертвое его: «Прости!»
Так больно! Хочется орать?
Ори! И плачь о нем…
Не смей себя лишь проклинать,
Тем незабвенным днем,
Когда в тиши произнесла:
«Уж лучше бы ты сдох»,
Ты невменяема была,
Цветок любви засох…
(c) insanelikeyou

@темы: insanelikeyou, Стихи

---

Финал поэта.

[Nakatama]

Вам вновь привет поэт отправил,
Теперь стихи уж – крик души,
Он – исключение из правил,
Ему сам Ад сказал: «Пиши!»

Он Ад прошёл, не зная боли,
В Раю не ведал он покой,
Теперь же он в земной юдоли –
Один над Времени рекой.

О да, он стал бессмертным, что же –
То муки лишь ему навек.
Он ни на что уж не похожий,
Поэт уже не человек.

Он не живой, но и не мёртвый,
Не Ангел он, но и не Бес…
Один среди людского моря –
То кара для него с небес.

Богам посмел он бросить вызов,
Лишили дружбы и любви
Они его за те призывы –
Нет больше чувств в его крови.

Он только вспоминает дружбу
И о любви мечтает лишь –
Увы, любимый и подруга
Ушли навек в забвенья тишь.

Лишь только строчки на бумаге
Тепло его души хранят,
Теперь его душа немая,
Как лёд её слова звенят.

Он мстил богам, его ужасно
Была жестокой месть, но он
Им не дал никому пощады,
И сладок был отмщенья звон.

Он Ад благодарил однажды,
Он гимн им подарил тогда,
К себе принять они бы рады,
Но смерть не встретит никогда.

Теперь поэт вновь пишет строчки,
Но уж не те они, увы.
Слова там заменили точки
О дружбе, верности, любви.

Теперь в стихах лишь только горе
Своё он может изливать,
Его стихи страшнее мора
Страницы будут разъедать.

В душе лишь мрак царит навечно,
Лишь реки яда там текут,
Потоки жгучей тьмы извечной –
Уж вспять они не повернут.

Немного эта тьма редеет,
Коль пишет что-то тот поэт,
Чуть легче станет на мгновенье,
Когда чернил он видит след.

Он тратит время на исканья,
Они Истину уже познал –
Лишь только новые рыданья
Без слёз в груди своей создал.

Та истина была постою:
Добро от Зла не отличить,
С какой ты дружишь стороною,
Та станет и Добро творить.

Жить без друзей нельзя поэту,
Жить без любви не может он –
Вот главные его ответы
За каждый миг и каждый стон.

И снова ночь. Под той же ивой,
Как много-много лет назад,
Поэт мечтает о счастливом.
Несбыточна его мечта.

Мерцают звёзды. Тихо. Ветер
Не шелохнёт вокруг листка,
Ах, как до полного ответа
Ещё дорога далека!

Теперь он хочет знать, из круга
Где выход, как его найти?
Где же сейчас его подруга?
И где любви его пути?

Вдруг в тишине той ясной ночи
Раздался тихий шум шагов,
Но темнота так слепит очи –
Не видно гостя с берегов.

И тут в ночи раздался голос:
«Так, кажется, уже пришла,
Побрал бы чёрт эту погоду!
Я место это хоть нашла?»

Тот голос был знаком до боли,
А радость – грома как удар:
«Нет… неужели… правда что ли
Ко мне вернулся этот дар?»

Тепло вдруг сделалось нежданно,
И где-то очень глубоко
В душе лёд, что намёрз когда-то,
Растаял быстро и легко.

В тиши второй из тьмы раздался
Знакомый голос. Он сказал:
«Прекрасна ночь! Что, опоздал я?
А, впрочем, нет – в разгаре бал!»

Поэта сердце запылало,
Вскипела кровь, заискрил взгляд,
И воздуха вдруг стало мало…
Земля ему и Рай и Ад!

@темы: Lady KaGe KiTaY, Стихи

---

Путешествие поэта.

[Nakatama]

Вы помните того поэта,
Что этот мир не принимал?
Вы помните его ответы,
О том, что он богов призвал?

О да, его они заметив,
Свершили правосудье их,
Но справедливости, отметим,
Там было мало в этот миг.

Того поэта в Ад низвергли
За то, что бросил клич богам,
Они его тогда отвергли
И обрекли на муки там.

Что ж, Ад так Ад, тому на это
Плевать хотелось с высоты.
Везде легко, светло поэту,
Пока он помнит про стихи!

Во тьме поэт вдруг оказался,
Вокруг он слышал крик и плач,
А впереди пылало пламя –
Там ждал его его палач.

Огонь и слёзы, пытки, стоны –
Поэт изведал это сам.
Не проклинал он небосклона,
Но не взывал он к небесам.

От дыма едкого слезились
Его уставшие глаза,
И тихо по щеке скатилась
Солёно-горькая слеза.

Глаза закрыл поэт устало,
Его душа ждала покой,
И, чтобы время то настало,
Поэт возвысил голос свой.

Сказал он: «Бесы Преисподней,
Пока вы мучили меня,
Вы рассказали мне подробно,
Что сделал до сего я дня.

Мои грехи и преступленья
Пересказали вы сейчас,
Теперь вы посреди мучений
И мой послушайте рассказ!»

Поэт стихи читать им начал
О дружбе, верности, любви.
Иные – сам чуть-чуть не плача,
От восстававших чувств в крови.

Иные – громко, даже грозно,
Он вспомнил честь и доброту,
А также летние те грозы
И мира в осень красоту.

Он вспомнил друга, он с которым
Прошёл дорогу не одну,
Он вспомнил и любовь подобно
Цветку, дарящему весну.

Поэт читал, не замолкая,
Пока весь голос не сорвал,
Его слова до двери Рая
Дошли, хотя он их не звал.

Весь Ад тихонечко дыханье
Поэта слушал, затаив,
Что даже пламя трепыханье
Там слышно было громом нив.

Поэт тихонько улыбнулся –
Его душа была спокойна,
Он головой чуть-чуть нагнулся,
Небытия покрыт рекою.

Когда же он очнулся снова,
Увидел бесов он лицо,
Что как стена миров основы
Сомкнули вкруг него кольцо.

«Ну наконец-то он очнулся!
Мы думали, что зря пришли.»
Поэт устало улыбнулся:
«Что, продолжать готов я ли?»

Один к нему простёр перчатку,
Упали цепи с рук, звеня:
«Мы сняли для тебя печати
Навек с сегодняшнего дня!

Хоть ты в Аду, но ты свободен,
Конец мучениям души!
Ошиблись, верно, с этим боги! –
Он дал ему перо. – Пиши!»

И вот уж строчки на бумаге,
Легко бегут вперёд слова,
Сейчас он пишет «Песню Ада»,
Хоть чуть кружится голова.

Едва поставил только точку,
Небесный свет вдруг засиял,
Чернила на последней строчке
От неожиданности смял.

В Аду явился светлый Ангел,
Он руку подал и сказал:
«Пойдём со мной, душа земная,
Бог за тобой меня послал!»

Поэт тогда взмахнул рукою,
Пергамент раздвоился вмиг:
Один из них он взял с собою,
Другой оставил он для них.

Слова на обороте Силой
Успел он только начертить:
«Я Аду говорю спасибо,
Хочу его благодарить!»

Вот уж в Раю он оказался,
Туда их Ангел перенёс,
И Бог ему там показался,
Сказал, что жаль поэта слёз.

Довольно быстро прелесть края
Поэт увидел, побывать
Везде успел, но «Песню Рая»
Увы, не смог он написать.

В Раю был только Свет, и только,
Не видел жизни там поэт,
Вопрос он этот задал столько –
Со счёта сбился, но ответ

Не получил он в этом месте,
Все души светлые куда
Препровождают после смерти,
Чтоб были счастливы всегда.

В Раю поэт с тоскою вспомнил
Тогда свою земную жизнь.
Он пустоты ничем заполнить
Не мог в отсутствие любви.

Когда его стихи однажды
Здесь попросили почитать,
Читать он «Песню Ада» начал –
Никто не смог его понять.

Не знал он, что его толкнуло
Здесь бросить дерзкий вызов свой,
От Света в холод потянуло,
Решил рискнуть он головой.

Когда его спросили Боги,
Что он читает и зачем,
Сказал он, что свои тревоги,
Что рассказать их хочет всем.

Стихи те были превосходны,
Но Аду пели гимн они,
Поэт считал, что те достойны,
Но были все удивлены.

За это был поэт отправлен
Опять к себе, в свой мир, назад,
Послали боги испытанье
Страшнее, чем тот самый Ад.

Познал поэт любовь и счастье,
Он друга верного имел
И счастлив был тогда мечтами,
Богам перечить он посмел!

Не принял Рай его такого,
Но не сломил его и Ад,
И наказание другое
Богов придумал аппарат.

Они его мечты разбили.
Любовь погасла, дружбы нет…
Не ранили и не убили,
Но не дали ему ответ.

И на земле поэт остался
Один, покинутый людьми,
Он вновь стихи писать пытался,
Но не звучат до, ля и ми.

Поэт один, душа – осколки,
Её не склеить, не собрать,
А в сердце мелкие иголки
Впиваются опять, опять.

Без веры, дружбы и надежды
Нельзя прожить – не жизнь, а Ад,
Хотя в Аду, где был он прежде,
Он меньше мучился тогда.

«О Боги, как же вы жестоки!
Меня вы положили в гроб!
Но я не сдамся, нет, постойте!»
Он снова взялся за перо:

«Пусть света нет, душа – руины,
Пусть в них гуляют тьма и лёд,
Пусть я почти уже машина,
Меня теперь уж не убьёт!

О Боги, бойтесь, то возмездье,
Что вы устроили, страшно,
Я не остановлюсь на месте,
Ничто ещё не решено!

Я видел Ад, я видел бездну
Отчаянья, печали, тьмы!
Я вижу впереди победу,
Теперь дни ваши сочтены!

Я вновь возьму бумагу, перья,
Я помощи уж не прошу,
Не «Песню Ада» вам теперь я –
Я «Гимн Отмщенья» напишу!

Мои стихи страшнее молний
Вас покарают до крови,
И вот тогда вы, верно, вспомните
О той погашенной любви!»

Сначала боги усмехнулись –
Угрозы это, пустота,
Но позже разом ужаснулись,
Когда услышали Слова.

Слова разят страшнее копий,
В них боль и мрак Вселенной всей,
Кто их услышит, успокоить
Не сможет уж души своей.

И небо содрогнулось разом
От слов стальных, что поразят
Врагов бескровно, но ужасно.
Поэт прошёл и Рай и Ад!

@темы: Lady KaGe KiTaY, Стихи

---

Мечты поэта.

[Nakatama]

Спокойно, тихо и красиво,
Печальный с неба льётся свет,
В ночи один под сенью ивы
Сидит и думает поэт.

В душе и радостно, и грустно,
В душе и счастье, и печаль,
В душе так странно – очень пусто,
Но что-то льётся через край.

Поэт задумался о жизни,
Что в этом мире суждено,
Ответов не было, и ныне
Ещё ничто не решено.

Сияют в небе где-то звёзды,
Но их сокрыли облака.
Зовут его мечты и грёзы,
Но их дорога далека.

Себя найти ему здесь надо,
Понять, кто он, зачем он здесь,
И это страшная преграда,
Его мечам, увы, предел.

Коль верит он, то всё прекрасно –
Он видит дальние миры,
Волшебных песен дивных краски
Грядущей в мир его поры.

Но если разум вдруг проснётся,
Коль скажет он, что это сон,
Поэт куда-то обернётся –
Печальным взором смотрит он.

Такого в мире не бывает,
Но это видит он давно!
Что ему делать, он не знает,
Кем это было решено?

Поднялся ветер, резкий, сильный,
С деревьев рвёт красны листы,
Они летят странно красиво,
Танцуют в вихре их кусты.

Поэт любил, поэт был счастлив,
Но грёзы разлетелись вдруг,
Когда случилось то несчастье –
Таинственный разбился круг.

Любовь его была реальной,
Как жизнь его – напополам.
Ну а теперь с надеждой дальней
Печально он свой строит план.

Найти ответ он в жизни хочет,
Где ложь, где правда, где реаль?
Но поиски его уводят
Лишь только дальше, дальше, в даль…

Теперь уж нет пути обратно,
Покоя нет пока ответ
На тот вопрос не будет найден,
Что правда, что, простите, нет.

Но не жалеет он об этом,
Всё дальше, всё вперёд идёт,
И за свои готов ответы
Платить он дорого на счёт.

Лишь ночь ему даёт забвенье,
Как тени, что царят в ночи,
Но в жизни каждое мгновенье
От тайны ищет он ключи.

Он их найдёт, ведь он упорен,
Но что потом? Не знает он.
Он будет чести удостоен
Иль к плахе вмиг приговорён?

Реальность может быть жестока,
Но что поделать, это жизнь.
За Знанье Истин на весы он
Готов и душу положить.

Рискнуть поэт готов так многим,
Что может счесть его любой
Последним в мире сумасбродом,
Но что поделать, он такой.

Увы, его никто не слышит
Или не хочет услыхать,
Но рано или поздно свыше
Его богов заметит рать.

Таких, как он, на свете мало,
Он дерзок, как никто другой,
Из-за него уже сломались
Устои мира и покой.

Он не приемлет этой жизни,
Ему другой был нужен мир,
Поэту яркость покажите!
Он серым будет скован вмиг!

Ну а пока он просто ночью
Сидит, мечтает при луне,
Что, как всегда, помочь не против,
Хоть скрыта на небесном дне.

Ночь. Свет луны. Бушует ветер.
Танцуют листья. Дремлет двор.
Вопросы, мысли и ответы –
Неслышный важный разговор.

Вдруг яркий свет, блеснуло пламя,
И слышен громовый раскат…
И снова тишь и тьма немая:
Поэт ушёл. Но в Рай иль в Ад?

@темы: Lady KaGe KiTaY, Стихи

---

[Ticky]

Эту историю можно начинать с любого момента, и тот, который я выберу, не лучший и не худший. Просто один из многих.
Все началось с того, как две женщины встретились в коридорах лабиринта Рэшси, в который они были брошены фоморианами.
Одна из них была альфарэ, моей ученицей, ее звали просто Д`Иния. Она оказалась в Рэшси в наказание за спор с надсмотрщиком-фоморианином, и могла там блуждать, не особенно скучая, дни, недели, месяцы, даже столетия. Она была альфарэ, и этим все было сказано.
Судьба второй была неизмеримо интереснее и трагичней. Ее имя было Айрандо. В ее венах текла чистейшая темно-бордовая кровь эйнов. Она родилась чуть больше двух периодов цветения амплиаров до этого - где-то около семидесяти лет по человеческим меркам. Ее рождение не было ознаменовано появлением новой звезды – в глубоких ущелиях, где жили эйны, не было видно звезд. Хранители Рода - больше, чем предки, но меньше, чем боги, всевидящие, всеслышащие, но отнюдь не всемогущие, - не сказали ни слова, когда появилась на свет девочка крови К`арух, некогда знатного рода, потерявшего почти все свое прежнее влияние и славу.
В Финиасе, городе, в котором Айрандо провела почти всю свою жизнь, положение рода определяли не деньги и не родословная, хотя последняя и играла значительную роль. Нет, важнее всего были таланты, достижения детей рода, их бесстрашие, их деяния, их подвиги и их слава – все то, что отражалось несмываемыми линиями татуировки на лице. Чем больше линий, чем ближе рисунок к совершенству, чем завершеннее он выглядит – тем выше статус эйна, тем выше статус его рода. Зарабатывать деньги, обустраивать домашний очаг, рожать детей – все это слишком мелко и низко. Власть, комфорт и уют не стоят ничего перед глазами мудрейших Хранителей. Борьба с невозможным – вот достойная цель для любого эйна.
К тому моменту, когда родилась Айрандо, дети К`арух не могли совершить дел, достойных великого рода, и род послушно скатывался по ступенькам иерархической лестницы. Одного потомка можно отлучить от рода, но не отлучать же всех? Все еще безуспешно пытающиеся получить недостающие линии рисунка, дети Кўарух даже на жизнь толком зарабатывать не умели. Что скрывать? Род бедствовал, и никакого просвета не виделось. Айрандо не была достаточно одарена: ничто из того, что должна была уметь женщина или дитя К`арух, не доставляло ей радости. В ученики ее никто не брал, мастера постоянно ссылались на недостаточное трудолюбие и стремление к самосовершенствованию, а ее возможные дети пошатнули бы и без того хрупкое финансовое равновесие рода.
И когда Айрандо решила уйти в вольные, никто ее не останавливал. Все были даже рады, и от нее, отныне чужой для семьи К`арух, никто и не думал этого скрывать. Так девушка-эйн получила сомнительное удовольствие свободы, а также прилагавшиеся к нему бесплодие и одиночество. Ибо не должны были рождаться в мире ущелий дети, негодные Хранителям Рода, а что хорошее может родиться у безродной охотницы за удачей?
Айрандо, теперь просто Айрандо, не жалела ни о чем. Она не любила детей, ее не беспокоили линии татуировки, отражавшие лишь то, что владелец всюду лез на рожон и не способен сделать что-либо действительно полезное.
Если ты охотник за удачей, ты не на краю пропасти – ты уже падаешь, и только Хранители Рода, крайгхо да глубина ущелья определяют, сколько тебе еще лететь.
Айрандо быстро освоилась в новом мире, осознав, что любому рукоделию она предпочитает холодное оружие. "Пусть горит твоя кровь, как пламя Финиаса, но пусть будет холоден твой ум, как лезвие твоего кинжала", - так провожали на дело охотников за удачей. И каждый уходивший знал: "Если ты вернешься, невозможное станет на шаг ближе к тебе". Многие охотники за удачей достигли в своей жизни того, чего не могли достигнуть, будучи детьми своего рода. Но это было уже не важно. Вольным татуировку не наносили. Лишь время от времени Хранители Рода указывали старейшим на тех, кто достиг неожиданного расположения вездесущих, давно умерших предков, или на тех, кто преступил грани дозволенного и должен быть казнен.
Последнее и произошло с Айрандо. Чем прогневала она всевидящих Хранителей – кто знает? Она нам уже не расскажет, Д`Иния не знает, а Дэрон всегда игнорировал подобные вопросы. Впрочем, это не важно, правда не важно.
Итак, Айрандо предстала перед судом эйнов, судом Совета Достойных, и была приговорена к смерти. Но эта девушка из рода К`арух не была бы сама собой, если бы не попыталась найти компромисса. Она предложила взамен принести голову ненавистного альфарэ – или никогда не появляться больше в Финиасе. И предложение было принято.
Альфарэ получила еще более сомнительную свободу, но все же осталась жива, а для нее это было важно. Тот, кого привели на казнь сами Хранители, вряд ли имеет шанс на существование после смерти. Нет, сознание такого эйна Хранители не сохранят.
Никто не знает, сколько странствовала Айрандо, и искала ли она вообще обещанного альфарэ. Возможно, Д`Аосс, сын Луга, нашел ее сам. Тем не менее, встреча состоялась. Получив возможность выполнить обещанное, Айрандо выхватила свой кинжал и бросилась на альфарэ. Но, к сожалению, не на того она напала. И спустя секунду она с удивлением наблюдала, как ее кинжал пронзает воздух в том месте, где секунду назад было тело ее жертвы.
Нет, голова жертвы осталась на месте, и тело тоже, но шея словно растворилась в воздухе, а на губах застыла насмешливая улыбка. Еще пара выпадов – и Айрандо поняла, что бессмысленно дальше пытаться нападать. И осознав свою ошибку, она спрятала кинжал, извинилась, и начинала спешно придумывать способ обмануть врага.
Она пригласила его к столу, очаровывала и соблазнила. Дождалась, пока он уснет, и попыталась убить его вновь – но вновь потерпела неудачу.
И когда, смеясь, Д`Аосс поймал незадачливую убийцу – она быстро оказалась лежащей на полу на животе, с заломленными за спину руками, - Айрандо наконец поняла, что договор ей не выполнить. По крайней мере, не с этим альфарэ. А так как альфарэ также отличался удивительным любопытством и упорством, девушка решила, что гораздо проще рассказать о своей сделке с Советом Достойных, чем раздражать и без того не совсем уравновешенного Д`Аосса. И искренне удивилась, когда Д`Аосс рассмеялся в ответ на ее историю:
- Ты обещала принести голову альфарэ, - сказал он. – Но ты не уточняла, что голова должна быть мертвой. И ты не уточняла, что голова должна быть отдельно от тела. Если хочешь, я растворю свое тело, оставив только голову, и ты принесешь меня в свой город. И твое условие будет выполнено. Только я кое-что попрошу взамен.
- Что именно? – спросила Айрандо, не особенно надеясь, что альфарэ ответит сразу. Но Д`Аосс отпустил ее – решил, видимо, что больше не нападет, - и ответил:
- Родить мне ребенка.
Теперь была очередь Айрандо смеяться. А потом объяснять Д`Аоссу, что не может она никак родить ему ребенка. Во-первых, потому что она детей в принципе иметь не может, а во-вторых, с чего он взял, что у альфарэ и эйна вообще могут быть дети? Это же две совершенно разные расы, пусть и смотрятся они похоже.
- Насчет двух рас не беспокойся. Про Луга вообще рассказывали, что он плод запретной любви альфарэ к фоморианину. Ты видела фомориан? Нет? Жаль. Вот уж кто совершенно точно не похож на нас. Но очень уж той альфарэ захотелось родить фоморианину ребенка. А для нас иногда достаточно очень сильного желания. Та альфарэ к фоморианину даже не прикасалась, и он на нее не смотрел, но ребенок тем не менее каким-то образом родился.
- Что ты мне за сказки про детей рассказываешь?! От "захотел" еще никто ни у кого не рождался! Иначе Хранители не могли бы контролировать рождаемость!
- У эйнов не рождался, а у нас еще как рождался, - улыбнулся Д`Аосс.
- Вот сам себе детей и рожай! А я не-мо-гу! Надо мной отряд очищения проведен проклятым металлом.
- А как проведен? И зачем? – удивился Д`Аосс. – И что это за проклятый металл?
Тут стоит сказать, что способ, которым размножаются альфарэ, ни капли не похож ни на человеческий, ни на эйновской. Он ближе всего к почкованию, правда, половому такому почкованию, но все-таки… Альфарэ творили свой облик сами, и в качестве прототипа использовали все тех же эйнов. Альфарэ не разбирались в биологии, потому что могли менять собственную суть так, как им нравится. Так откуда им было знать, что внутри у женщин должны были быть еще какие-то органы, помимо тех, что обеспечивают процесс и получение от него удовольствия? Вера альфарэ, что дети появляются, когда их ждешь, а любовью занимаются только для удовольствия, превратила этот народец в один из самых странных во Вселенной.
Айрандо, в отличии от альфарэ, с биологией была хорошо знакома. Образование К`арух всегда славилось своей разносторонностью. Поэтому последующие пару дней ушли на объяснение, как действительно устроен процесс размножения у эйнов, и как можно "очистить" эйна, то есть сделать его бесплодным. Еще пару дней Д`Аосс гадал, как исцелить неисцелимое, а потом, погрузив Айрандо в глубокий сон, произвел некую операцию, смысл которой так и остался для Айрандо не ясен. Но Д`Аосс клялся, что очищение отменено.
Нужно ли говорить, что прошло совсем немного времени Айрандо вошла в одну из пещер, что должны были привести ее к Финиасу. И вскоре она победоносно вышла на улицу города, держа за волосы голову вполне живого и к тому же левитировавшего альфарэ.
Город, построенный в глубоком ущелье, был таким же, как прежде. Дома, встроенные в скалы, мостики, перекинувшиеся от одной стороны ущелья к другой, и основные, идущие посреди пропасти вдоль города, со спусками вниз – на более бедные уровни, с подъемами вверх – на более богатые.
Не было только эйнов. Сладковатый удушливый смрад заполнял все ущелье, и казалось, что весь город погружен в легкую дымку.
Айрандо не сразу поняла, что скрывается под ближайшей кучкой шевелящихся и пищащих пещерных тварюшек. Они были повсюду: на подходах к домам, на мостиках. Рэхи – мелкие, трусливые, с крепкими челюстями, носились повсюду, ловко взбегали по отвесным скалам. Они бегали среди мертвых тел, обглоданных и вполне целых, лежащих в лужах засохшей крови. Тела лежали на подходах к домам, свисали с мостиков. Вооруженные, безоружные, одетые, раздетые, мужчины, женщины… А кое-где копошились такие же кучки рэхов. Мосты были поломаны, как после нашествия крайгхо, но никто не чинил их. Двери, которые не в силах были вскрыть самые страшные из тварей ущелья, были выжжены, выломаны, расплавлены.
Никто не чинил мосты. Никто не сбрасывал по старинному обычаю тела умерших в ущелье, никто не отгонял наглых рэхов. Нигде, насколько хватало взгляда, не было видно никого. Не было слышно звуков, так привычных для города.
Скользнули из ослабевших пальцев волосы Д`Аосса, но Айрандо не заметила этого, застыв в оцепенении при виде мертвого города. И тут ладони альфарэ легли ей на плечи.
- Мне очень жаль, но здесь не осталось никого живого, - прошептал он. – Пошли отсюда.
- Не может быть, - замотала головой Айрандо. – Они где-то прячутся, все погибнуть не могли!
- Здесь нет никого живого, - упрямо повторил альфарэ, разворачивая девушку и пристально глядя ей в глаза. – Не смотри. Пошли отсюда. Здесь все мертвы.
- Нет! Может, кто-то ушел, спасся, сбежал! Не могли от нашествия крайгхо погибнуть все! Совет Достойных не допустил бы этого, Старцы не допустили бы этого! Они бы отогнали крайгхо. Просто нашествие было страшным, город пострадал, они ушли и…
Айрандо понимала, что несет чушь, что говорит о невозможном, но она не желала признаваться в этом даже самой себе. Любое невозможное возможно, и однажды засияют вновь роскошью эти улицы, эйны вернутся, Финиас будет гореть вновь!
- Не знаю, кто такие крайгхо, но здесь были не только они.
- Откуда ты можешь знать?! Ты первый раз видишь этот город, - девушка вырвалась и бросилась бежать. Она носилась по дрожащим под ногами мостикам, спугивая стайки рэхов. Вниз по лестницам, вверх по лестницам. Есть ли здесь хоть одна сохранившаяся дверь? Есть ли здесь хоть одно место, где можно прятаться? Где можно жить, таиться, рожать детей? Хранители не позволили бы погибнуть всем! Они бы сказали самым достойным, они предупредили бы!
Но разруха царила везде.
Никого, никого, никого.
И Айрандо не бросилась бежать, услышав за спиной сухой, почти безжизненный голос альфарэ.
- Наступление было с четырех сторон. Снизу пришли твари, больше вас во много раз. Они очень быстро ползли снизу. И эйны стали прятаться. Они закрыли двери, и лишь некоторые из них – одетые в странные, просторные одеяния до пят, - не ушли. Они скинули с себя одеяния и прыгнули вниз. Они обратились в крылатых существ, и налетели на стаю пришедших из глубин. Сверху спустились фомориане. Они ранили обратившихся эйнов, и твари из глубин разрывали их на куски. Они выжигали двери, и твари врывались в дома. Те, кто пытался бежать, с изумлением понимали, что справа, слева, сверху, снизу, в пещерах – везде их поджидают фомориане. Твари насытились, они играли с эйнами. Эйны превращались – все чаще и чаще превращались, и фомориане убивали их. А потом твари ушли, и…
- Достаточно, - прошептала Айрандо. – Не надо.
Они стояли посредине дома, раньше принадлежавшего роду Пфи`р, древнейшему сопернику Кўарух, но, в отличие от рода Айрандо Пфи`р сумел удержаться на вершине.
Богатое убранство и сейчас богато, но кого спасли эти драгоценности? Царапины на стенах – от когтей крайгхо. Кровь на полу наверняка принадлежит детям рода.
Айрандо вышла наружу и окинула заброшенный, погибший город.
- Откуда ты это знаешь, альфарэ? – прошептала она.
- Взяв в руку кинжал, я могу сказать, кто умер от него и кто им владел. Я вижу самое яркое из того, что помнят вещи. А что может быть ярче гибели целого города?
- Не выжил никто?
- Выжила ты, - ответил Д`Аосс. – Может, те, кого не было в городе. Но из тех, кто оказался здесь в момент нападения, никто не смог спастись.
Айрандо подняла голову, глядя в пустоту над головой Д`Аосса, и взгляд ее постепенно обретал осмысленность.
- Купцы, - пробормотала девушка и бросилась вверх, к храмам Старцев. Она не бежала, она почти летела, взмывала по ступенькам, неслась так, словно в скорости было ее спасенье. Д`Аосс не останавливал ее, просто следовал по пятам.
- Что ты ищешь? - спросил он, видя, как девушка носится по храму, мечется из угла в угол, переворачивает тяжелые каменные плиты, на которых впадали в провидческий сон Старцы, и перерывает спрятанные под плитами рукописи.
- Купцы перемещались между городами, - пробормотала она, сморщив лоб, откинула в сторону сразу пачку странных рукописей. Иероглифы, из которых были составлены тексты, были ей прекрасно знакомы, но общий смысл ускользал, и казалось, что это просто наборы знаков и ничего более… - Купцы знали пути, по которым можно добраться до любого из четырех наших городов. Обязательно должны существовать карты, но я плохо представляю, где их искать.
- У купцов, наверное.
- Я не знаю, где они живут, поэтому ищу родословные. В них указываться род деятельности, возраст, уровень, на котором живет род…
Закончив перерывать эти записи, Айрандо бросилась в следующее помещение храма. Но ни на полках среди старинных фолиантов, ни в комнате, видимо предназначенной для совещаний, ни в жилых комнатах, где обитали Старцы – нигде не было ничего похожего на родословные, или карты, показывающие пути до Фалиаса, Гориаса или Муриаса.
Трудно представить, о чем думал Д`Аосс, смотря на эти бессмысленные метания, но, знай он, куда совала свой любопытный носик Айрандо, он бы только покачал головой от изумления.
Родословные не будут лежать под ритуальным ложем, родословные не будут лежать в тумбах обеденного зала. Родословные не будут лежать среди обычных рукописей.
Родословные, карты, вся важная и достаточно конфиденциальная информация – тебе знакомо это слово, мой ученик? Хорошо, - так вот, ничто из этого не будет лежать среди обычных вещей. И тут неважно, эйн ты, альфарэ или человек. Хотя насчет альфарэ я не уверен…
Закрыв глаза, Д`Аосс коснулся ближайшей стены. Пока Айрандо искала родословные, он медленно передвигался по комнатам, касаясь разных вещей, пока, наконец, не нашел в одной из комнат потайную дверь.
Всего лишь провести по мозаике рукой вниз, едва заметно сдвинуть чуть выделяющийся над поверхностью рисунка домик – и откроется дверь во вполне жилое помещение.
Пока Айрандо шумно благодарила его, альфарэ только улыбнулся и сел прямо на пол.
- Прежде чем благодарить, разберись, то ли я открыл. А я пока отдохну.
Д`Аосс открыл ту дверь. И Айрандо почти на сутки засела за бумаги. Она оторвалась всего на секунду, ответить Д`Аоссу на вопрос, как хоронят эйнов, и вновь погрузилась в чтение.
Ей повезло гораздо больше, чем она думала поначалу, потому что среди фолиантов были карты, множество разнообразных карт, показывающих пути до других городов, пути к полезным ископаемым, к древним городам.
Брат Айрандо когда-то отправлялся в путешествие к древнему городу, находящемуся совсем недалеко от Финиаса. Но всякий раз случалось что-то непредвиденное – то нападение малых крайгхо, то неожиданный обвал – и ему приходилось возвращаться домой и зализывать раны.
Карт было множество, и уже через пару часов Айрандо показалось, что она сходит с ума: все карты отличались друг от друга. На этой карте между Фалиасом и Финиасом два пути, а на этой – только один, но выглядит он непохоже на оба предыдущих. На этой карте нарисовано, что Гориас и Финиас в одном ущелье, а на этой в разных, хоть и идущих подряд. А здесь в одном ущелье с Финиасом находится Муриас…
Когда Д`Аосс вернулся в Храм, Айрандо сидела, бессмысленно уставившись на карты, и боролась с заманчивым желанием влепить себе самой затрещину: вдруг от этого пройдет наваждение и все встанет на свои места?
- Бери все, - спокойно посоветовал альфарэ. – И пошли. Я нашел в одном из домов сумку и продукты. Я думаю, хозяевам они уже не понадобятся…
- Подожди! – внезапно проснувшись, воскликнула Айрандо. – Нужно похоронить умерших!
- Уже, - улыбнулся Д`Аосс. – Скинуть тела в пропасть не так уж и долго.
Какая из карт врала? Врали все. И все говорили правду. В одной был правильно описан один участок, в другой – второй, так что при желании можно было бы составить одну правильную карту, но у Айрандо на это просто не было времени.
К тому же по ночам к ней стали являться Хранители. Сначала Рикх Эру из вольных, он появился первым, потом присоединилась к нему Кицмета из К`арух, а постепенно дело дошло и до Тэира из Пфи`р, хотя Пфи`р уж никак не должны были являться Айрандо.
Если словам Рикх Эру можно было не верить (многие вольные жаловались, что он любит подшучивать над другими, являсь во сне и рассказывая всякий правдоподобный – и не очень – бред), то Кицмете и особенно Тэиру верить приходилось.
А все они, все как один, нашептывали Айрандо, что нет больше эйнов, кроме нее, нет, не осталось в мире, если не считать тех трусов, что когда-то давным-давно, тысячи лет назад отреклись от Хранителей. Они, говорят, теперь пьют кровь себе подобных и едят мясо себе подобных, а кто-то даже обосновался у Левиафана, того самого Левиафана, что похитил их Великий Меч и Великую Реликвию – Нуаду. Этих трусов и предателей, бежавших от гнева Хранителей теперь можно не считать. Хранители не имеют над ними власти. Да и эйны ли это, если могут они жить вдали от своей Родины, не слабея без ее воздуха и скал?
Из истинных эйнов она одна осталась, истинно одна. Да, все эйны ненавидят альфарэ, и будут ненавидеть впредь, но ведь на Совете и правда не говорили, что голову альфарэ необходимо отрубить. Так что не стоит обманывать этого мужчину. Договор со Старейшими выполнен, и теперь осталось Айрандо из рода К`арух сдержать свое слово, и – если возможно, сдержать его несколько раз, - ведь это единственный способ продолжить род эйнов.
Кровь альфарэ позволит детям жить не только в Эйнурте. Они найдут себе убежище где угодно. Кровь альфарэ даст детям бессмертие, которого нет у эйнов.
Первенец, что родится у Айрандо, будет наречен именем Дэрон, в равной степени подходящим и для альфарэ и для эйна, ведь на языке эйнов, написанный двумя иероглифами он означал "последний".
Что, мой ученик? Ты говоришь, Дэрон – человеческое имя? Да, я слышал, что для людей оно вполне обыденно. Забавная шутка судьбы: имя, которого должны панически бояться все люди, для многих из них звучит привычно и по-домашнему, заставляя недооценивать опасность. Хотя, что-то подсказывает мне, что шутила это вовсе не судьба, а сам Дэрон.
- Но ведь последний не он, а я! – спорила Айрандо.
- Неправда, - отвечала ей Кицмета. – Ты последняя, а он будет последним. Если ты не постараешься и не родишь еще.
Девушка скрывала свои сны до последнего момента, пока не ступила в пещеры Фалиаса и не поняла, что все четыре великих города – последние оплоты цивилизации эйнов, и без того вымирающей, - уничтожены.
Вскоре после этого Хранители Рода решили, что девушка честно выполнила их приказание и на радостях пообещали ей жизнь после смерти, несмотря на ужасное состояние татуировки. Д`Аосс видимо решил, что эйны все-таки умеют держать слово.
А что решила сама Айрандо?
Не берусь судить. Но что-то подсказывает мне, что она боялась одиночества и просто элементарно влюбилась.
Я, никогда в жизни не видевший ее лица, так ярко представляю себе ее распущенные черные волосы, глаза цвета самого лучшего красного вина, такие же темно-вишневые с красноватым отблеском, чуть резковатые черты лица, нос с едва заметной горбинкой – признак несомненной красоты у эйнов.
Она искренне боялась, что, едва ребенок родится, как альфарэ растворится в неизвестном направлении, возможно, даже захватив с собой сына. Поэтому все никак не получалось искренне пожелать забеременеть.
Но Д`Аосс, надо отдать ему должное, убеждал Айрандо всеми силами. И он никогда ее не бросил. Он просто умер.

@темы: Проза, Ticky

---

вопрос

[Nakatama]

У меня есть ещё несколько стихотворений, которые мне очень нравятся, но они довольно длинные. Можно их тут выложить или лучше ограничиться короткими?