[зануда_номер_один]

Это не любовь.
RPS
.PWP
Рейтинг R
Робеспьер/Сен-Жюст Колло/Барер.
****
Он настойчиво тянет меня к кровати, не давая даже убедиться, заперта ли дверь. Листочки аккуратно сложенной речи разбросаны по всему полу. Да, даже сейчас я не могу отвлечься от последних дебатов в клубе. Но все происходит так быстро, вот уже его умелые губы исторгают из меня слабый, почти жалобный стон:"Господи". Он смотрит на меня. Удивленно? Презрительно? Действительно смешно^ проповедник Верховного Существа зовет бога ... в столь непристойный момент. Пухлые губы кривятся в загадочной улыбке."Бог здесь не причем, Максим" И вот мы уже совсем раздеты и он без подготовки врывается в меня, даря больше боли, чем наслаждения. Впрочем, мне именно это и нужно. Немного боли за всю ту боль, что я дарую коллегам, семье, Дюпле, всем осужденным мной...Когда он уходит от меня , небрежно поцеловав на прощание, а я лежу растерзанный и несчастный и слышу шорох повозок с их страшным грузом за окном, я шепчу: "Да, Антуан, ты прав, бог здесь совершенно не причем".
Далее я решила дать Робеспьеру отыграться.
****
Он ни на минуту не отрывается от дел. Даже когда посреди деловой беседы решает заняться со мной любовью. Отыметь, так будет сказановернее . Мы даже до конца не раздеваемся. Почти не целуемся. Только изредка, разложив меня на своем узком ложе он любуется моим обнаженным телом с бесстрастием скульптура. Как хорошо, что он не находит изъянов. Чтобы потом сухо сказать:" Антуан, мы опаздываем".В любовных играх он тиран и почти садист. Он и не заботиться о моем наслаждении. Хотя иногда, с интересом научноиспытателя ласкает мое тело, выискивая чувствительные места. В такие моменты я часто чувствую себя дешевой проституткой.
Он ни разу не сказал, что любит меня. А когда я, после первой же нашей ночи со всей наивностью провинциала признался ему в любви он засмеялся и сказал. что это со временем пройдет. Не прошло. Отчасти, только отчасти выродилось в ненависть. Но кто отличит ненависть от любви. Не потому ли я не защищал его в Конвенте?
****
Когда неблагодарное правительство сослало нас на остров Олерон, я все чаще стал замечать на себе жадные взгляды Колло. Случайные соприкосновения, двусмысленные комплименты. Бертрам, вы так красивы, что могли бы сойти за женщину. Нас держали в одиночных камерах, но содлдаты делали нам послабления - мне давали молоко и устрицы, которые на фоне смешанного с соломой хлеба, казались райским кушаньем. Так вот, он приходил ко мне в камеру. Был любезен,острил. рассказывал занятные истории из театральной жизни. Однажды ему удалось раздобыть бутылку крепчайшего местного вина. Три четверти ее он влил в меня чуть ли не насильно. А потом он меня обнял, а я внезапно осознал, насколько он физически сильнее. Потом было потно, жарко, очень больно, и противно - слюнявые поцелуи по всему телу. Этот тип плакал у меня на плече. Мне хотелось его придущить.Через час он ушел, сказав на прощание, что это было чудесно, дорогой. О себе я этого сказать не мог, меня тошнило и болели все части тела о которых я даже и не подозревал. Нужно ли говорить, что никогда больше не оставался я с ним наедине. А он до самой своей отправки в Гвиану часто украдкой невыразимо тоскливо смотрел на меня.

@темы: Проза